Ай да шарик! Вот пострел!
В небо взял и улетел.
Удивился воробей-
Не поймёт он,хоть убей,
Что за птица в небесах!
Кто он-толстый,важный птах?!
Может голубь разжиревший-
Полведра батонов сьевший?
Нет,вопрос совсем непрост.
Где же клюв его и хвост?!
Мыслить птичке тяжело.
-Вообщем,это-НЛО!
Воробей чирикнул тихо.
-Да,-сказала воробьиха.
-Это,кстати,неспроста,-
Прочирикала чета.
Этот красный яркий шар
Обещает всем кошмар.
Тут сорока прилетела-
И,не вникнув,зашумела.
Облетела шар раз пять,
Чтоб получше разузнать.
И слетелись к шару птицы-
Посмотреть и подивиться.
-До чего же красен он!
-И со всех,взгляни,сторон!
Обсуждали и галдели-
Что же это,в самом деле.
Только шарик,всем назло,
Ветром в тучи унесло.
И куда-то он исчез.
Птицы в свой вернулись лес.
И никто,увы,не знает,
Где бродяга!Где летает?
Может быть ему взгрустнётся
И обратно он вернётся.
Прилетит в наш дом опять.
Что же делать,
Будем ждать.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
